Дело чести или «Звезда Бенгалии» - Страница 32

— Ничего, ничего. Я хотел спросить у вас, куда вы дели ключ от кабинета, который передал вам Брюсов?

— Конечно, отдала ему.

— Когда?

— Во время беготни по дому в поисках этого человека, вы понимаете, о ком я говорю, мы с Яковом Ивановичем столкнулись в коридоре второго этажа, тогда я и передала ему ключ. Он подошёл к кабинету, дёрнул за ручку двери, чтобы проверить, закрыта ли она, и положил ключ к себе в карман.

— Это было до того, как мы обнаружили открытое окно, или после?

— После. Нет, скорее до… Нет, нет! Конечно же, после! Ведь я передала ему ключ уже после того, как вы поймали этого безумного господина, и мы все искали алмаз. Вообще, я должна была отдать ему ключ раньше, но просто забыла об этом.

В кухню вошла Дуняша с горой посуды в руках и с грохотом поставила её в мойку. Она слегка кивнула мне головой, пропищала своим тоненьким голоском «добрый вечер, господин Важин» и выскочила так быстро, что слова «добрый вечер, Дуняша» я проговорил уже в закрытую дверь.

— Послушайте, — вернулся я к нашему разговору, — расскажите мне, что вы делали, когда велись поиски Бехтерева и алмаза? Кто где был, кто в какие комнаты заходил, в общем, всё, что помните.

— Это нужно для расследования?

— Да. Хочу уточнить кое-какие детали.

Дарья наморщила лоб и стала сосредоточено тереть губкой очередную тарелку.

— Я помню всё только в общих чертах.

— В общих, так в общих.

— По-моему, сначала мы все пробежали до конца по коридору, всей толпой. Потом все разбрелись, и мы с Дуняшей остались вдвоём около лестницы. Скажу вам честно, нам совершенно не хотелось найти этого господина. Нам хватило и того, что по милости Якова Ивановича мы просидели с ним столько времени на кухне. Мысль о том, что мы откроем дверь или отдёрнем занавеску и увидим его, приводила нас в ужас. Поэтому мы не искали, а остались на месте. Из комнаты вышел князь и подошёл к нам.

— Из какой комнаты?

— Точно не помню, сударь.

— Но если вы остались стоять около лестницы, значит, он вышел из комнаты княжны? Ведь двери её комнат выходят на лестничный холл?

— Наверное. Я точно помню, что князь и сразу за ним Яков Иванович вышли из комнат и направились к нам. Они стали обсуждать, где мог спрятаться этот господин Бехтерев. В это время по коридору со стороны кабинета к нам подошли Ипполит с Дормидонтовым.

Потом мы все вместе осмотрели комнату рядом с кабинетом его превосходительства, а потом, — Дарья задумалась, — честно говоря, дальше я точно не вспомню. Вы обнаружили открытое окно. Когда нашли господина Бехтерева, мы были внизу со всеми. А когда искали алмаз, Дуняша бегала повсюду с Ипполитом, Яков Иванович держался около них, а я ходила за Яковом Ивановичем. Получается, что большую часть времени мы так и проходили вчетвером.

Снова появилась Дуняша с очередной порцией посуды и сложила её в мойку.

— С посудой всё, — сказала она, вытирая руки о передник, — теперь пойду, соберу скатерти и вытру столы.

— Слышишь, Веня, — ласковым голосом обратилась Дарья к толстяку, — кончай дуться, скоро всё закончим.

— Я и не дулся, — пробасил тот в ответ, — я никогда не дуюсь, у меня всегда хорошее настроение.

— Когда уберусь в зале, помогу тебе домыть посуду, — сказала Дуняша.

— Старается, — Дарья кивнула головой вслед уходящей Дуняше. — Она из бедняцкой семьи, пошла работать, чтобы не быть обузой для своих родителей. А какая главная задача порядочной девушки из бедной семьи, господин Важин?

Я пожал плечами.

— Не знаете? Выйти замуж, да так, чтобы он был не дрянь и не пьянь! Вот она и старается всем понравиться. Хотя я ей говорила, что с мужчинами надо быть построже. Если кто понравился, нечего смотреть на него восторженными глазами, как на новогоднюю ёлку. Чем строже девушка ведёт себя с мужчинами, тем больше она им нравится. Вот, к примеру, наша хозяйка княжна Мария Владимировна. Гордости и высокомерия выше головы, а мужчины так и вьются вокруг неё. Или её личная горничная Вероника. Тоже ходит, задрав нос, так многие из слуг только и мечтают о том, как бы выполнить какую-либо её просьбу. А Дуняша… Сначала бегала за Захаром, нашим громилой кучером. Он как-то сказал одному из своих приятелей, что такая мелкая пигалица ему ни к чему. Эти слова дошли до Дуняши, она расстроилась, конечно. Теперь начала увиваться за Ипполитом. Этот тоже смотрит на неё свысока. Говорю я ей, зачем ты тратишь на него свое время, ведь он же практически не обращает на тебя никакого внимания, а она, по своему обыкновению, только поджимает губы и пожимает плечами. Не пара ей этот Ипполит!

— Почему?

— Потому что зазнайка. Подумаешь, секретарь. Он так хочет услужить его превосходительству и выбиться в люди, что, кроме дела, ничего вокруг и замечать не желает. Всё служит и служит. Вот сегодня уже дослужился до того, что ему разбили всю физиономию. Не хочет обращать внимания на Дуняшу, а сам не сводит глаз с этой высокомерной Вероники. Дураки!

— Кто дураки? — не понял я.

— Мужчины! — гневно произнесла Дарья. — Не знают, где их счастье. Ведь если есть женщина, скромная, милая, честная, которая расположена к вам всей душой, то вы же на неё и внимания-то не обратите, а будете глазеть на какую-нибудь высокомерную красотку, которой до вас нет никакого дела.

Почему-то эти слова Дарьи вызвали у меня в памяти картину проносящегося мимо экипажа с Лядовым и княжной Вышатовой, на шляпке которой развивался целый фонтан страусовых перьев.

— Хотя, — Дарья расправила плечи и взглянула на тучного Вениамина, который по-прежнему восседал во главе стола, — следует признать, что не все мужчины таковы. А вы что думаете по этому поводу? — спросила она, посмотрев на меня оценивающим взглядом.