Дело чести или «Звезда Бенгалии» - Страница 25

Он откинулся на спинку дивана и в ярости сжал кулаки.

— Если это правда, — поручик кивнул в сторону лежавших на столе газет, — значит она использовала меня, чтобы… или… или это кто-то другой… но я не могу понять, зачем?

— Я понимаю ваше состояние, но сейчас самое лучшее, если вы расскажете нам всё до конца. Имея на руках всю информацию, я уверен, мы сможем разобраться в этом деле.

— Да, вы правы. Так вот, Мария, — он снова запнулся, — давайте пока считать, что письма были написаны ей, мне так проще рассказывать.

Кромов кивнул.

— Она считала, что главное — это дождаться, чтобы осталось совсем мало народа, буквально несколько человек знакомых князю людей, а тогда уж не важно, удастся мне взять алмаз незаметно или нет. Главное, успеть спрятать его в тайник, из которого она потом сможет его забрать. Она считала, что если алмаз не найдут, её отец не будет поднимать никакого шума. Мне же следовало уйти со всеми, если никто ничего не заметит, или убежать через дверь на первом этаже. Мария обещала, что она будет открыта. Я согласился и на это. То, что меня будут считать преступником, тогда меня не волновало. Также в письме говорилось, что она на несколько дней вынуждена уехать вместе с матерью в гости к родственникам, так что связь мы по прежнему будем держать через Филиппа, а тайник такой надёжный, что алмаз всё равно не найдут, тем более никто не будет знать об её участии в этом деле. Последние пару дней я вообще почти не покидал кабака, или, скорее, даже притона, где мы встречались с Филей. Он почти всё время был со мной. И после каждой попойки одно и то же. То меня охватывала бешеная ярость, хотелось все ломать и крушить, а потом жуткая слабость, так что последние пару дней я уже не очень отдавал себе отчета в происходящем.

И вот сегодня днём Филя явился ко мне в кабак и принёс новую записку. В ней говорилось, что всё в порядке, алмаз в Набережном дворце, и Мария надеется, что я её не подведу. Филя предложил мне выпить и сказал, что сейчас у князя как раз начался бал, на котором демонстрируется алмаз. Я вскочил и бросился сюда. Я помню, Филя стал мне что-то кричать вдогонку, по-моему, даже побежал за мной. Наверное, хотел, чтобы я с ним ещё посидел, но мне было не до того, я мчался во дворец. Я бежал как одержимый, многие прохожие шарахались от меня в страхе, но я перед собой видел только одну цель — алмаз. Что было потом, вы, господа, наверное, знаете лучше меня. Я, признаться, не все помню из того, что произошло в доме. По-моему, я сцепился с каким-то малым и здорово его помял. Но, — говоря это, Бехтерев грустно улыбнулся, — то, что я выполнил задание, помню хорошо. Правда, теперь, узнав о помолвке, я совершенно не понимаю, зачем всё это было нужно.

— Скажите Бехтерев, — произнёс Кромов, — за неделю, что с вами встречался этот человек, у вас не вызвала не малейшего сомнения его, довольно-таки неправдоподобная история?

— Тогда — нет. Сейчас у меня такое впечатление, что всё это время мой разум как будто не принадлежал мне, я действовал как под гипнозом.

— Что скажете, Важин? — спросил Кромов.

— Думаю тут всё очевидно. Этот Филя — Филипп, или кто он там есть на самом деле, подливал ему какое-то одурманивающее зелье. Жажда деятельности, а потом полный упадок сил — характерные признаки. Я насмотрелся такого в командировке в Туркестане. В тамошних заведениях такие, с позволения сказать, угощения подают как у нас вино.

— А что вы собирались делать потом, Бехтерев?

— Когда потом?

— После, уж не обижайтесь, но назовём вещи своими именами, кражи? Что сообщала об этом княжна Вышатова? Как вы должны были встретиться?

Бехтерев растерянно поглядел на Кромова и пожал плечами.

— То есть вы об этом даже и не думали?

— Нет.

— Надо сказать, что вам преподнесли не слишком изящно приготовленную историю. Рассказывайте дальше.

— Я вам всё рассказал. Единственное, я не смог сдержать в тайне участие, в смысле предполагаемое участие, княжны и сказал об этом её отцу, когда мы остались наедине.

— А алмаз?

— Я положил его в тайник.

— То есть вы не открывали окно в коридоре и не выкидывали алмаз наружу?

Бехтерев нахмурил лоб и потёр его рукой.

— Нет. Я не помню, чтобы я открывал окно. Я быстро положил алмаз в тайник и побежал к двери на улицу, но она оказалась закрытой. Я спрятался между створок, а потом меня нашли… Вы, по-моему, там были, Важин.

— То есть вы хотите сказать, — спросил я, — что алмаз до сих пор в доме?

— Да. Я положил его в тайное отделение в шкатулке в комнате княжны Вышатовой. Она сообщила мне, что, кроме неё, об этом никто не знает, и уверяла, что алмаз там никто не найдёт. Так оно и вышло.

Я радостно посмотрел на Кромова.

— Тогда остаётся только пойти и взять его оттуда!

Кромов поднялся со стула.

— Ну что ж. Если это так… Вы готовы показать тайник?

Бехтерев кивнул головой.

— Важин, не сочтите за труд сходить за князем и пригласить его к нам. Будет лучше, если мы все вместе осмотрим тайник.

Я вскочил и бросился в соседнюю комнату. Князь Вышатов вместе с Уваровым и Гриневским сидели за столом и пересчитывали деньги и чеки.

— Ваше превосходительство! У меня для вас великолепное известие!

— Что случилось? Говорите, я слушаю вас.

Я вкратце изложил им, что нам удалось выведать у Бехтерева, естественно, не упомянув ни слова о том, какое место в его рассказе занимала Мария Вышатова. Если князь и вынужден был рассказать нам с Кромовым об их разговоре с поручиком, это не значит, что об этом должны знать другие.